Саяпин В.Ю. ВОЛЧИЦА

Старушки сидели под тенистым тополем и тихо переговаривались: «Слышь, волчица сдохла», - промолвила одна. «Давно пора… - после долгой паузы выдохнула другая, теребя носовой платок и глядя куда-то вниз. – Ни царствия небесного, ни упокой ее Боже – ничего…». Обычно смерть в этом приюте скорби была событием значимым. Маленькая больница в одной из станиц района как-то незаметно, с годами превратилась в приют стариков, доживающих свой век в ее стенах. Сюда их свозили со всего района: у кого и в самом деле не было родных, а кто и при живых-то никому не нужен был. Уход любого своего товарища по несчастью старики старались справить «по-людски»: доставали из своих скромных пожитков: кто пиджак получше, кто накидку. Вечером в столовой обязательно тихонько поминали, разлив с санитарами по чарочке. Но не в этом случае.
Вот уже санитары вынули из грузовика дощатый необитый гроб и понесли его в корпус, но никто не тронулся с места. Только тягучая, как болотная вода, тишина, висела в горячем летнем воздухе…
Волков в ту пору на Кубани развелось тьма. Война и отсутствие мужиков сделала этих тварей настолько дерзкими, что они ничего не боялись. Заходили в станицу, рвали собак, резали скот, а на рождество 1943 года учительница пошла на один из хуторов и была разорвана стаей. Разросшиеся на полях терны скрывали много тайн и костей непонятного происхождения.
Степан Стариков с войны вернулся осенью 44-го года с пустым левым рукавом и тремя медалями. Разрушенное хозяйство требовало мужских рук, вот и поставили его бригадиром над бабьей тракторной бригадой. Как трудились в ту пору, выбивались из сил, как загнанные лошади, - уже сказано немало. И Степан от зари до зари пропадал «в степу», на стане. Там же и ночевали. Ночами невозможно было заснуть от заунывного волчьего воя, собаки на стане не держались, серые подъели всех.